Статьи

      Российская уголовная статистика последние пять лет ежегодно фиксирует около 30 тысяч совершаемых в нашей стране убийств. Незначительно меняясь из года в год то в сторону увеличения, то уменьшения, эта цифра стала главным показателем «плачевного» состояния общественной безопасности, находящейся под вполне серьезной криминальной угрозой. Однако очевидные по большей своей части убийства, предусмотренные соответствующими статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, не дают полной криминологической картины криминальных по своей сути смертей россиян. Да и по свидетельству специалистов, статистика криминальных смертей в России показателями убийств не ограничивается[1]. Уровень такой смертности в России, к сожалению, остается одним из самых высоких в мире и составляет, в среднем по стране, более двухсот умерших на сто тысяч человек [2]. Если сравнить эти данные со статистикой США, то там этот показатель составляет – 150, а в Китае – 90.

         На фоне общероссийского показателя уровня криминальных смертей  более страшными выглядят данные смертности от внешних причин в Сибирском  и Дальневосточном федеральных округах России (около трехсот человек на сто тысяч). В Корякском автономном округе этот показатель достиг 550. К сожалению, именно внешние причины вышли на первое место среди причин смерти молодых россиян в возрасте до 30 лет.

         В общем числе криминальных смертей на катастрофически высоком уровне сохраняется смертность в результате дорожно-транспортных происшествий. Сегодняшнее число умерших от всех видов транспортных травм составило около сорока тысяч. При этом в ряде регионов Российской Федерации такая смертность была заметно выше.

          Данные мировой статистики по проблеме свидетельствуют о твердой закономерности – чем больше в стране автомобилей на душу населения, тем ниже смертность от ДТП. Здесь имеет место обратная пропорциональная зависимость. В России, напротив, чем больше в том или ином месте парк легковых автомобилей, тем и смертность на автодорогах выше. К примеру, в Москве, где обеспеченность автомобилями достигает 224 на 1000 человек, смертность от транспортных травм – более 20 на 100 тысяч человек. Низкая смертность от транспортных травм отмечается в регионах с самой низкой обеспеченностью населения собственными легковыми автомобилями: в Корякском автономном округе – чуть более 4-х на 100 тысяч населения (менее 28 автомобилей на 1000 населения), Чеченской Республике – около 5 (42 авто на 1000 населения), Республике Ингушетии – около 8 (55 на 1000), Чукотском автономном округе - 10 (30 на 1000).

На самом деле смертность на дорогах России, как собственно и во всем мире, зависит не просто от числа автомашин, а от качества и безопасности этих автомобилей, дорог, по которым они передвигаются, организации автомобильно-дорожного движения, поведения участников движения, скорости и качества оказания медицинских услуг и др. Конечно, этими факторами перечень детерминантов безопасности дорожного движения не исчерпывается. Основной проблемой, скорее всего, следует признать «качество» самого водителя. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов  отечественный автолюбительский менталитет, выработанный в результате весьма продолжительного состояния ограниченного «автовыбора». В связи с этим, показателен пример одной из бывших стран социалистического лагеря – Румынии. В период правления Чаушеску она не блистала разнообразием автомобильных марок. Привилегированные представители населения этой соседствующей с нами державы могли, как и наши сограждане, пользоваться только продуктом местного автопрома. Максимально допустимая скорость передвижения по румынским дорогам тогда составляла не больше сорока километров в час. После падения режима в страну хлынул поток иностранных автомобильных марок. Мощность новых моторов, вскоре, принесла свои страшные плоды: по обе стороны автодорог через каждые 300-500 метров можно лицезреть памятники погибшим. Создается впечатление, что ты едешь по бесконечному кладбищу. Конечно, одним  ужесточением наказаний за автодорожные провинности ситуацию не изменить. Вопросы безопасности на дороге требуют более тщательного, комплексного подхода. 

          Помимо смертельных случаев в результате дорожно-транспортных происшествий Россия и ее регионы отличаются высокой смертностью от алкогольных отравлений. Число умерших от случайных отравлений алкоголем в среднем по России составляет сегодня около 30 на 100 тысяч человек. В то же время, в половине субъектов Российской Федерации этот показатель значительно выше общего. Так, в Агинском Бурятском автономном округе он превышает 100 случаев; Республике Алтай и в Кировской области – более 90 умерших на 100 тысяч населения; в Сибирском федеральном округе – свыше 40 на 100 тысяч населения. Самая низкая смертность подобного рода отмечается в Южном федеральном округе - 7,5 умерших на 100 тысяч населения. В Чеченской Республике не зарегистрировано ни одного случая смерти по такой причине, в Ингушетии - всего один, в Северной Осетии Алании - 5. Разница перечисленных показателей объясняется, главным образом, «географической» ментальностью населения, стимулирующими ее национальными традициями. Разумеется, это необходимо учитывать в антиалкогольной профилактике.

 В России пока не удается остановить рост смертности в результате употребления наркотиков. По данным экспертов ФСКН ежедневно от передозировки наркотиками в России погибают, минимум, 200 человек. 80% из них - молодые люди в возрасте до 30 лет. Активно употребляют наркотики до 6 миллионов россиян, хотя бы раз в жизни их пробовали более 10% соотечественников.

           Рассматривая проблему криминальных смертей нельзя не сказать об уровне самоубийств в Российской Федерации, который ежегодно варьируется от 30 до 40 человек на 100 тысяч населения. Это один из самых высоких показателей в мире (среднемировой показатель - 14,6 человека, а принятый ВОЗ критический уровень - 20 человек на 100 тысяч населения). Высокой смертностью от самоубийств отличаются: Эвенкийский автономный округ (121); Агинский Бурятский автономный округ (100), Республика Алтай (87). За последние пятнадцать лет Россия по этой позиции потеряла 800 тысяч человек. Как это ни печально констатировать, в статистике самоубийств значительное место занимают сотрудники ОВД, причем, большей частью, проходившие службу в «горячих точках»,  участвовавшие в контртеррористических операциях на Северном Кавказе.

           По-прежнему, основной статьей человеческих потерь в России от внешних причин остается насильственное причинение смерти. Не участвуя в широкомасштабных военных действиях, Россия в рейтинге насильственной смертности соседствует с ЮАР, Колумбией, Ямайкой, Венесуэлой. За 12 лет проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе общие потери, как среди военнослужащих, так и мирного населения, а также со стороны бандформирований составили около 45 тысяч человек. Как уже отмечалось, ежегодно от убийств Россия теряет до 30 тысяч граждан. Уровень убийств составляет в целом по России около 20 случаев на 100 тысяч населения. Однако если в некоторых северокавказских республиках этот показатель не превышает 10 (в Дагестане - 7, Кабардино-Балкарии - 7,5, Северной Осетии Алании - 8,5), то в Корякском автономном округе он превышает 90, а в Республике Тыва - равен 120 убийствам на 100 тысяч населения. В целом, более пятнадцати тысяч россиян умерли от причиненных им тяжких увечий.

Анализируя статистику убийств, нельзя не отметить некоторую нелогичность построения статистической базы. По логике УК РФ к группе так называемых «льготных» убийств отнесены не только преступления, предусмотренные ст. 106 УК РФ («Убийство матерью новорожденного ребенка») и ст. 107 УК РФ («Убийство, совершенное в состоянии аффекта»), но также и ст. 108 УК РФ «Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление». Однако, как известно, убийства, подпадающие под действие ст. 108 УК РФ, в общую статистическую группу убийств не включаются. Разумеется, если дополнить рассматриваемую статистическую позицию преступлениями, предусмотренными ст. 108 УК РФ, то картина будет выглядеть несколько иначе. Таким образом, при объективном отражении зарегистрированных показателей число убийств фактически оказывается более значительным, соответственно, становится выше и показатель криминальной смертности.

Ко всему прочему, показатель криминальной смертности вполне обоснованно может быть дополнен фактами безвестно пропавших людей и данными о неопознанных трупах. Сегодня по данным МВД России неразысканными остаются почти 50 тыс. граждан. Жертвами преступлений из них объявляется не более 1%. Ежегодно правоохранительные органы не могут разыскать 2 тыс. несовершеннолетних, не менее трети из которых – малолетние. Очевидно, что большая часть из них стала жертвами насильственных преступлений. Неразысканным остается каждый десятый ребенок, ушедший из дома, школ-интернатов, детских домов, а также бежавший из центров временной изоляции для несовершеннолетних правонарушителей, специальных школ и специальных училищ.

За последние годы количество обнаруженных неопознанных трупов возросло более чем на 40%. Из числа всех находящихся в производстве у правоохранительных органов дел по неопознанным трупам не установлена личность свыше 30 тысяч погибших. Практически это каждый второй труп. Не секрет, что убийства, сопряженные с сокрытием следов преступления, в том числе убийства, трупы по которым не опознаны – достаточно яркое свидетельство их современного качества.  Более того, значительная часть таких убийств не раскрывается, виновным удается избежать уголовной ответственности, отчего последствия подобных криминальных смертей еще более опасны, поскольку повинные в них лица совершают новые тяжкие преступления.

На протяжении последних десяти лет российские криминологи не раз обращали внимание общества на «эпидемиологический» характер проявляемого в нем насилия, обоснованно угрожающего реализации государственных программ по повышению качества жизни. Российское общество находится под очевидной и явной угрозой не столько в связи с финансово-экономическими проблемами, сколько по причине утраты обществом собственной биологической основы – людей. Следовательно, предупреждение тяжких насильственных преступлений должно быть приоритетным направлением деятельности органов внутренних дел.

Приведенные данные лишь в некоторой степени воспроизводят существующую криминологическую картину криминальной смертности в России. Для ее более четкого и подробного освещения необходимы новые исследования и, прежде всего, латентных криминальных смертей. Можно предположить, что любая смерть от внешних причин, разумеется, если это не результат стихийного природного катаклизма, так или иначе связана с противоправными действиями других людей. Да, кстати, и подобный катаклизм может в ряде случаев лишь создавать условия для наступления трагического результата, сопутствующим фактором которого также явилась чья-то злая воля или, напротив, безволие. Можем вспомнить, хотя бы, об уголовно наказуемом оставлении в опасности. Конечно, получение объективного и полного криминологически обоснованного результата, отражающего действительно реальную информацию о криминальной смертности, в известной степени, затруднено объективными и субъективными трудностями правоохранительной практики. Ни один исследователь не в состоянии проанализировать все случаи смерти, причиной которых в той или иной степени могло быть преступление. Тем не менее, возможно определить и криминологически обосновать теоретическую модель криминальной смертности в обществе, определить в ней иерархию криминальных причин и условий, прямо или косвенно повлиявших на трагический результат. В последующем такая модель может быть положена в основу соответствующего более широкого по своим масштабам эмпирического криминологического исследования. Данные таких исследований, безусловно, должны составить базу разработки новых целевых программ, направленных на минимизацию преступных угроз основному праву человека – праву на жизнь.